На глазах августейшего главнокомандующего и сопровождавших его лиц (в число которых попущением контрразведчиков включили заведомых германофилов — если не прямых агентов, то интересантов уж точно) бронированное чудище с намалеванным на борту горделивым названием “На Берлин!” выползло из сарая, аккуратненько преодолело две канавы и пальнуло вперед по ходу, вдребезги раздолбав мишенный щит.

Не исключаю, что его просто подорвали одновременно с выстрелом, во всяком случае, края траншей в тех местах, где переползал бронеход, усилили и подкрепили. Да и вообще всю трассу укатали и утрамбовали. Нам же надо мощь, страх и ужас продемонстрировать, а не то, как бестолковое угробище в первой же луже вязнет.

Так что показ удался на славу, под занавес специально подобранный пулеметчик на стене сарая выбил императорский вензель и Николай убыл, преисполненный радужных надежд.

Захарову с Серебровым обломилось по ордену, навешенному прямо не отходя от кассы, точнее, от сейфа на колесиках, рукой обожаемого монарха, ну и туманные обещания когда-нибудь создать бронированные армады и двинуть их куда требовало название.

Царя разведка и контрразведка играли, что называется, в темную, чтобы он не попортил разводку угасшим энтузиазмом. И уже через две недели из Германии пришли сведения о создании технической комиссии по разработке изделия “Гросскампфваген”. Судя по тому, что в нее кроме военных (как германских, так и австрийских) входили представители “Опеля”, “Бенца” и еще полудесятка серьезных фирм, немцы взялись за дело всерьез. Ну и флаг им в руки.

Проведя успешную операцию прикрытия с царем, Комитет опять отличился. Да так, что у меня челюсть в пол упала. Это падение случилось на закрытом кинопоказе, на котором присутствовали всего трое — я, Туркестанов и молчаливый офицер-киномеханик. Последний приехал ко мне в Таврический без предупреждения, занял комнату, повесил на стену белую простыню, развернул кинопроектор и отзвонил начальству. Начальство прибыло через полчаса, выставило из “кинозала” всех, включая Лохтину, и тщательно заперло все двери. Потом главный комитетчик вытащил из запирающегося на ключ портфеля пленку.

— Такого Григорий Ефимович, вы еще не видели — Василий Георгиевич щелкнул выключателем света, офицер “завел шарманку”. И правда. Такого я еще не видел. Туркестанов поставил мне натуральный порнофильм. Правда с сюжетом. Дамочку преследует на работе какой-то чиновник, харрасит ее так и сяк, лапает, наконец, добивается своего прямо на столе. Тоже по-всякому. Субтитры шли на испанском, я пригляделся к главному герою… Да нет, не может быть.

— Так и есть — Туркестанов включил свет, достал фотокарточку… короля Испании Альфонсо 13-го. Усатый хлыщ на фото был один в один тем самым главным героем из фильма.

— Серьезно?!

— Проверили дважды. Послал в испанскую резидентуру специально агента, тот сумел достать еще один фильм.

— И там Альфонсо тоже?!

— Да. Протекло в барселонской кинокомпании Royal Films. Снято все в мадридском отеле «Монако» — там вроде такого борделя для богатых. Операция встала в копеечку, но такой компрометаж на царскую особу бывает раз в жизни.

Вот оно! Эффект от реформы спецслужб, что я начал в 7-м году. Появились при посольствах нормальные резидентуры, школа разведчиков выдала несколько выпусков хороших специалистов. И вот, пожалуйста, результат. Да еще какой…

— Это нужно обязательно использовать. Сделать копию фильма и показать доверенным лицам этого Альфонса

Туркестанов заулыбался в усы на мою немудреную шутку.

— В Испании крайне сильна католическая церковь — я задумался вслух — Скандал с порнографией, буде такой случится, вызовет огромный отклик среди священнослужителей. Можем и Римом пригрозить королю. Поди Папа Римский будет не рад такой кинокарьере Альфонсо.

— Какова же цель такого шантажа? Вступление Испании в войну на стороне Антанты?

Надо сказать, королевство не спешило включатся в европейскую бойню. Альфонсо проводил очень взвешенную политику из разряда и “нашим и вашим”. Во многом это было связано с тем, что сама испанская армия так и не оправилась после поражения от американцев, была слабой, технически отсталой, у нее практически не осталось серьезного военно-морского флота — пара древних броненосцев и десяток бронированных крейсеров не в счет. Немаловажным фактором нейтралитета являлась "Марокканская проблема", основные силы были задействованы в Африке. Кнут у нас теперь был. Нужен и пряник. Хм… Гибралтар, Танжер или экономические преференции в Португалии? Ну, контроль за проливом не отдадут англичане. С Танжером тоже вилами по воде писано. Впрочем, от обещал — никто не обнищал, правильно? Посулим все сразу за вступление в войну, а потом… ну как получится. Удастся Альфонсо выторговать что-то на мирной конференции — молодец. А если нет, так это не к нам все претензии.

— Именно! Тольку от них будет ноль, но сильно задумается Италия. Это во-первых. Во-вторых, даже если испанцы дадут на французский фронт хотя бы пару дивизий, это уже сильно поможет лягушатникам.

— Альфонсо захочет гарантий от нас. Возможно ли поговорить в Царском селе насчет…

— Нет, нет!

Тут я реально испугался. Не дай бог наши аристократы узнают о порно-шантаже Альфонсо. Из принципа порушат операцию. Раскричаться про “честь цареву” и прочее. Нет, такой хоккей нам не нужен.

— Никаких гарантий. Либо объявляет о вступлении в войну и можно пообещать территориальные приобретения в случае победы — тезисы я набросаю.

— Либо?

— Либо мы устроим кинопоказ в Риме. Кстати, как фильм то называется?

Я впервые увидел, как Туркестанов краснеет:

— Аун мас профундо — Еще глубже.

Глава 16

Со всеми этими треволнениями и текучкой совсем забросил партию и социальные проекты, оттого при первой же возможности выбрался посмотреть, что творится в жизненной гуще. Выбрал для этого знакомый район от Иваново-Вознесенского до Шуи, будет с чем сравнивать. Опять же, недавно в Иваново волнения были, о которых МВД отчиталось невнятно — то ли мутят левые, то ли фабриканты страх потеряли, надо бы глянуть самому.

Небесников тамошних напряг телеграммой — собрать рабочих, кто в партии состоит, вопросы подготовить, статистику и так далее. Набилось в народный дом человек двести, с разных фабрик, причем не только небесники, мне говорили, что и эсеры, и эсдеки есть.

— Цены, Григорий Ефимович, сильно выросли, почитай, не треть меньше, чем год назад, на заработок купить можно, — степенно рассказывал выбранный глашатаем пожилой ткач.

— И условия хуже! — выкрикнули из глубины зала.

— Хуже, — подтвердил пожилой. — Хозяева талдычут, что все должны лишения нести и терпеть, поскольку война, но сами…

Зал поддержал его возмущенным гулом.

— Баб притесняют! — раздался звонкий женский голос, на который обернулась половина собравшихся.

— Сиди, Мотря… — шикнули соседки.

— А чой-та мне сидеть? Мне терять нечего, я все скажу!

— Говорите, говорите! — поддержал я ткачиху.

— Мужиков наших на фронт забрали, кого к станкам ставить? Вот нас и набрали, да только платят вполовину меньше!

— Так вы не умеете пока ничего!

— Ой, ладно! Сколько уже баб не меньше мужиков за смену ткут! И с каждым днем все больше! Ладно новенькие — но как начинают полный урок выполнять, почему заработок не поднимают?

— А что остальные женки думают? — спросил я женский угол.

Оттуда настороженно промолчали.

— Баба ить она существо пужливое, — ухмыльнулся в усы пожилой, — чуть что в слезы, но говорят верно, платят им как детишкам.

Ага, кажется, я знаю, куда натравить женскую секцию.

— Понял эту беду, постараюсь помочь.

Проговорили часа три, кое-что придумали на месте, начиная от яслей и колперативов, чтоб цены на продукты хоть немного уменьшить, но все равно, без хозяев все проблемы не решить. Вот им я и зада уже вечером главный вопрос: