Глава 5
Ох, мать моя женщина, как же они трезвонят! Во всех церквях и соборах, разом… Вылеченная было двумя таблетками новомодного аспирина голова затрещала с новой силой, не дай бог еще ружейный салют бабахнут — я вообще окачурюсь.
Литургию в Казанском соборе вел лично патриарх Антоний в сослужении почетного гостя — антиохийского патриарха Григория — и целой толпы иереев, съехавшихся на праздник. В набитом публикой соборе, в плавающем запахе ладана и теплом духе от тысяч свечей я выстоял с трудом, но деваться некуда, протокольное мероприятие, с которого никак не сбежать. Триста лет не каждый день празднуют, а считается, что именно 21 февраля Земский собор избрал на царство Мишу Романова, не за заслуги, а по возрасту: «Миша Романов молод, разумом ещё не дошёл и нам будет поваден». Собственно, так и случилось. Сначала Мишей рулила мама, а как папа вернулся из плена и был назначен патриархом, так микроскопическое влияние царя так и вовсе исчезло. Наводит на разные мысли эта история…
Хорошо хоть думская делегация должна была встречать императора на ступенях собора — вышел, продышался, полюбовался на шпалеры войск и курсантов, сплошняком стоявших вдоль Невского. За спинами серых шинелей — народ, ажиотаж, праздник. Царь ехал из Аничкова дворца (Зимний он не жаловал, как и его отец, особенно после того, как на Дворцовой площади прочно угнездилось ответственное правительство Столыпина). Впереди сотня конвойцев в новых косматых бурках, из-под которых бьют в глаза золотым шитьем и прибором алые черкески, следом государь с Алешкой, за ними в отдельной карете обе императрицы, Мария и Александра Федоровны, потом великие княжны и вторая сотня конвойных. Кто всякие военные штучки любит — красотища, мечта униформолога.
Патриархи тоже встречали у входа, наш двинул речь, потом протодиакон зачитал манифест о юбилее. Где они такого здорового откопали — не знаю, не встречал раньше в Питере, огромен мужик и бас такой, что колокола отзывались резонансом. Если я и приврал, то самую малость — стекла в ближайших домах точно дребезжали. Феномен, как есть феномен. Интересно, как там у мусульман, евреев и буддистов? У них по плану празднования сейчас тоже богослужения и все такое.
Потом все пошло поживее — молебен, многолетие все тем же феерическим басом и вот тут грянули во все колокола. Бедная моя голова… счастье, что не в Петропавловке действо — там еще и пушки стреляли. При первой же возможности выпил еще два порошка аспирина, в три часа у нас официальные поздравления, на этот раз все-таки в Зимнем — Аничков дворец для церемонии такого масштаба просто маловат. Еще бы: все придворные чины, все фрейлины, все правительство, включая министров и начальников департаментов, генералы сотнями, Дума в полном составе обеих палат, да еще все чины первых трех классов, не вошедшие в предыдущие категории.
Вот, наверное, не будь у Ники с Аликс пасхальной тренировки, когда они со всем конвоем христосоются, не выдержали бы. А так — стоят, милостиво улыбаются, порой даже слово сказать соизволят. И завтра стоять будут, всем за один день не успеть, это хорошо, что я сразу отстрелялся и могу хоть немножко дел поделать.
А 23-го в Зимнем же — прием императором двухсот человек “народа”, волостных старшин, ну и дальше по плану — балы красавицы лакеи юнкера и вальсы Шуберта и хруст французской булки, и в Прощеное воскресенье грандиозный парадный обед тысячи на три гостей.
Все пьют, гуляют, поздравляют друг друга — радость-то какая, династия аж триста лет просидела (вот японцы с их заявкой на 1300 с чем-то лет, небось, удивляются), а у меня очередной головняк. И такой, что аспирином не поправишь. Этого головняк называется Николай Александрович Второв. Владелец заводов, газет, пароходов, а если коротко — недорезанный “русский Морган”.
Документы насчет него мне выдал Щекин. Да еще таким грустным вздохом… Милейший господин Второв, тихонечко так, понемножку, шажочек за шажочком, прибрал долговые бумажки ростеховского оптического завода и честь по чести подал в суд. И обычно неторопливая российская Фемида в первом же заседании довольно быстро склонилась на сторону рейдера, не иначе, как имея на меня зуб за недавние митинги и сердечную склонность к господину Второву. Слава богу, Варженевский успел подсуетиться и сыпануть песочку в машину судопроизводства и все на некоторое время застыло в шатком равновесии.
Заменивший покойного Самохвалова на должности начальника службы безопасности, экс-полковник Ерандаков уже рыл землю, пытаясь отыскать причины такой фемидиной склонности, в Гусь-Мальцевский выехала целая делегация во главе с Леной на предмет внутреннего аудита.
И ведь как выбрал место и время, стервец! Сызранские-то заводы под неусыпным присмотром, а Гусь на отшибе, да еще эти торжества…
Хорошо, что во время поздравительных речуг делегаций, меня посадили не в первом ряду. А так я спокойно изучил все документы, поразмышлял. Временный вариант представлялся таким — втихаря перевести активы завода на другое юридическое лицо, пусть Второв потрошит пустышку. Постоянное решение — закон против монополий и олигополий. Под него “русский Морган” попадала на 100% Да и левым будет еще одна кость, за которую можно выторговать что-нибудь. Поди Чернов и Ко будут счастливы прижать хвосты капиталистам. Думаю, долго этот закон не проработает — начнется война и дробить монополии станет не с руки. Тут будет другой закон — умри, но оборонзаказ выдай. Зато появится тема национализации, и вот тут Второву можно будет по второму кругу прижать хвост.
Я просмотрел список активов Николая Александровича. Золотодобывающее товарищество, военно-шорные и кожевенные заводы, мануфактуры, банки… О, электросталеплавильное производство строит! Да, тут есть чем поживиться и привезти Второву ответку. Мало им Полякова, короткая память оказалась у русских банкиров и промышленников. Ничего, напомним, кто такой Распутин.
— О чем задумался, Григорий Ефимович? — ко мне подсел председатель КГБ Туркестанов
— Грехи отмаливаю, Василий Георгиевич — вздохнул я
— Слышал, что удачно искупался в проруби — усмехнулся князь — Смыл грехи то!
Глазами Туркестанов мне показал, что в курсе истории с фаворитом. Ну это и понятно. У новой русской “охранки” глаза нынче везде. Туркестанова хвалят, он усидел в кресле после теракта на Забалканском проспекте, выборов в Думу. Реформа спецслужб пошла на пользу стране, левых боевиков крепко так подвывели, шпионов всяких за кадык взяли, порядка стало явно больше.
— Грязь с души полосканием жопы не смоешь — грубо ответил я, провоцируя князя — Человеком нужно всегда быть, а не по календарю
— Золотые слова, Григорий Ефимович. Я решил подойти, чтобы еще раз заверить вас в глубоком уважении и преданности. Помню, чьими трудами вознесся на этот Олимп — глава КГБ окинул взглядом золотую лепнину тронного зала Зимнего — И после того случая на Забалканском — мы были готовы рассчитаться. С переплатой.
— Верю, верю — взмахнул руками я — Еще посчитаемся с "англичанками". И не только с ними…
— Я к вам вообще-то с предложением…
Ну еще бы. Как там, “все люди делятся на две категории — от первой нужно что-то мне, второй нужно что-то от меня”.
— По просьбе военного министерства, — уточнил Туркестанов. — Решено негласно провести проверки нескольких корпусов и дивизий…
— Что, вот прямо сейчас?
— Именно, никто такого не ожидает. Празднования — все расслабились…
— Хорошая мысль, а я-то тут причем? Я ведь не по военному министерству и даже не в думском комитете по обороне…
— Для конспирации, — усмехнулся князь, — понимаете, Григорий Ефимович, в инспекции должен быть исключительно авторитетный человек, чье мнение командиры на местах не смогут оспаривать. А господа Редигер, Палицын и фигуры сравнимого калибра как раз и заняты на торжествах и назначать их равно преданию всего дела огласке. Конечно, можно назначить инспектора именным указов мператора, как Главнокомандующего, но это тоже мгновенно станет известно.